Как бывшие браконьеры спасают барсов в горах Алтая

Фотография, сделанная фотоловушкой в Сайлюгемском национальном парке

Пятеро бывших браконьеров из отдаленного урочища Аргут в Республике Алтай, где обитает снежный барс, или ирбис, стали его защитниками. Каждый год "добычей" охотников теперь становятся не туши и шкура, а ценные снимки этого животного.

Мерген Марков

​– Я живу в этой деревне, но родился в селе Джазатор. Я самый старший в семье ребенок. Мои родители-пенсионеры живут в Аргуте. Жена и ребенок – в Джазаторе, там есть школа. Я – чаще тут, с родителями в деревне Аргут. Так и живем, никуда из родных мест, родной земли не выезжаем, – рассказывает о себе один из охотников Мерген Марков.

Отец начал брать его с собой в лес с 5 лет, рассказывал, где и сколько водится зверя, когда и на кого можно охотиться. "Со школы я пас скот. Это был мой образ жизни до службы в армии и после нее", – говорит Мерген.

Родители Мергена

Жизнь в Аргуте, где осталось всего 12 человек, непростая. Животноводство остается основным источником дохода для этих людей, но в условиях высокогорья и сурового климата чабанам приходится нелегко. Это труднодоступное село, путь к которому лежит через перевалы и полевую дорогу. Случается, что из-за погоды автомобильное сообщение с селом прекращается вообще. Едут на конях. Сотовой связи в этих краях тоже нет. Чтобы позвонить, нужно ехать в соседний Джазатор. Недавно здесь начали налаживать спутниковую связь и даже организовали Дом культуры. Но чабанам не до культурных мероприятий. Многие из них занимаются браконьерством, чтобы как-то выжить.

Аргут

Превратить охотников-браконьеров в защитников снежных барсов – эта идея принадлежит эксперту Всемирного фонда дикой природы (WWF), научному сотруднику Алтайского заповедника Сергею Спицыну. Он же предложил Мергену договор: тот прекращает истреблять редкое, занесенное в Красную книгу, животное, а взамен получает работу в нацпарке: помогает следить за популяцией ирбиса. Найти постоянную работу в селе нереально, и предложение было принято.

– Я встретился с ним в Аргуте, дома. Он подошел, рассказал, как можно работать, дал одну камеру-фотоловушку и 4 месяца испытательного срока. Мы определили место, я добрался туда и установил ее, – вспоминает Мерген.

Кадр с установленной в нацпарке камеры

Мерген крепит ловушку под скалистым выступом на высоте почти 2000 метров над уровнем моря. Его фотографии дают ученым информацию о количестве популяции барса, состоянии животных, их повадках, местах обитания. Следить за барсом иначе просто нереально – он обитает в высокогорьях и избегает чужаков.

– Я показал свои первые снимки барса отцу, и он объяснил, что это самка, котная (беременная). В этом же месте мы спустя месяц снова установили камеры и увидели ту же самку уже с котятами. Потом я сделал кадры котят снежного барса, дал им имена. Одного назвал Батыр, другого – Аргут, – говорит Мерген.

Мерген в работе

Сергей Спицын вспоминает, что первые 20 фотоловушек исследователям в 2010 году подарил доктор Родни Джексон из США, один из ведущих экспертов в исследовании снежного барса из Snow Leopard Conservancy, международной организации по защите барса. Сейчас эти ловушки используются многими учеными, а тогда они были чем-то совершенно новым.

Родни говорил, что если сберечь барсов именно в Аргуте, то их популяция может увеличиться до исходных размеров за 10 лет. Дело в том, что именно здесь обитает самая крупная группировка сибирских горных козлов – основа рациона барса. Но, к нашему великому удивлению, почти за три года мы не смоли сфотографировать здесь ни одной особи снежного барса. Только в феврале 2012 года нашли следы двух особей в местечке у левого притока Аргута. В этом месте мы установили фотоловушку, и в конце мая были получены снимки двух животных, которых мы назвали Вита и Крюк. Мы поняли, что нам нужны люди, которые хорошо знают повадки барса, а это охотники. Кто нам мешает, тот и должен был нам помочь, – рассказывает Спицын. Поговорить с охотником Марковым ему посоветовал кто-то из местных.

– Я искал того, кто был браконьером, но готов отказаться от этого промысла, если мы дадим ему работу. В 2013 году во время очередной экспедиции заехал к Мергену домой. Это был разговор продолжительностью буквально несколько минут. Он согласился попробовать. Был испытательный срок. Честно скажу, я не был уверен, что ему удастся снять барса, да и вообще, что он захочет работать. Но Мерген принес первые фотографии уже через полтора месяца. Снимки были сделаны на очень крутой скале. Я даже не думал, что люди знают подход к таким местам. Тогда я понял, что мы поступили правильно, – говорит Сергей Спицын. Позднее уже сам Мерген познакомил его с другими охотниками, которые готовы были переквалифицироваться в защитников животных.

Снежные барсы хоть и принадлежат к леопардам, одному из четырех видов пантер, для человека практически безопасны. Знатоки говорят, что зарегистрировано всего два случая нападения ирбисов на людей – один из барсов, как потом выяснилось, страдал бешенством, а второй был старым и истощенным – вероятно, именно сильный голод спровоцировал его на несвойственное породе поведение. Да и то нападение на человека было безуспешным.

Случаи, когда снежные барсы нападают на домашний скот, тоже можно считать исключительными. Но даже если такое случилось, и хозяева защищают своих животных от ирбиса, хищник не причиняет вреда человеку, предпочитая как можно быстрее скрыться.

Снежные барсы избегают встреч с людьми, а те, напротив, выискивают их, охотясь на прекрасный и оттого драгоценный мех, или стремясь схватить зверя живым, а потом продать: желающих приобрести ирбисов предостаточно, и стоят они немалых денег. Именно поэтому их популяция во всем мире катастрофически падает и измеряется уже сотнями животных. Снежный барс сегодня находится под угрозой исчезновения.

Впервые привлекать охотников к изучению барса Всемирный фонд защиты дикой природы начал в 2015 году. Согласно проекту, который WWF реализует совместно с Салюгемским нацпарком, местные жители берут на себя обязательства по сохранению снежного барса и отказываются от использования браконьерских петель. Если к концу года ирбис попадает в объектив фотокамер, жители региона, которым удалось сохранить его на своей территории, получают премию – 40 тысяч рублей в год, эквивалент стоимости одной шкуры барса. Помимо этого волонтеры получают суточные и деньги за аренду коня. Эта система работает еще в нескольких парках Горного Алтая.

Я же с детства знаю все окрестности, отец сейчас уже не ходит на охоту, пенсионер и сидит дома, а я все еще охотник, но уже другой

Мерген, как и другие охотники, устанавливает и проверяет автоматические камеры, собирает информацию с них, снимает петли и капканы. И главное – не заниматься браконьерством, а обнаружить это здесь не так сложно. Если снежный барс исчезает с территории, то охотник перестает получать вознаграждение.

Не надо думать, что люди здесь начали задумываться об охране животных только с приходом ученых. Для алтайцев и снежный барс, и аргали – тотемные животные, священные, – говорит замдиректора по науке, научным исследованиям и мониторингу окружающей среды Национального парка "Сайлюгемский" Денис Маликов.

Окрестности Аргута

​Поддержку от WWF получают и члены общественной антибраконьерской бригады Кош-Агачского района. Эта группа волонтеров из числа местных жителей. У них нет особых полномочий, но они стараются пресекать нарушения, разъясняя жителям важность сохранения диких животных. Этот метод, конечно, экспериментальный, но он уже дал эффект, отмечают в WWF. К слову, в соседней Тыве, где также обитает барс, браконьеры, судя по отчетам ученых, чувствуют себя куда более вольготно.

В России осталось от 70 до 90 особей ирбиса. Алтай считается одним из самых благоприятных мест для его обитания. Сфотографировать осторожного и избегающего встреч с человеком барса большая удача.

Камера Мергена

У Мергена сайчас на вооружении уже 10 камер, под опекой – три барса.

– Я путешествую по местным окрестностям, по тайге, по скалам. Каждый месяц обхожу камеры. Я же с детства знаю все окрестности, отец сейчас уже не ходит на охоту, пенсионер и сидит дома, а я все еще охотник, но уже другой. Стараюсь как могу, помогаю всем, кому небезразлична судьба барса, чтобы не потерять этого зверя, – говорит Мерген.

Местные не гнушаются быть проводниками-организаторами незаконной охоты для приезжих богатых браконьеров

Но далеко не все обитатели Алтая согласны отказаться от браконьерства.

Люди в селах живут все хуже и хуже. У браконьерства социальные корни. Нужно что-то с этим делать. Экологи запускают много разных проектов, но, наверное, этого недостаточно. Местным нужно больше рабочих мест, которых просто нет. Нужен комплексный подход, считает Сергей Спицын.

Браконьерство процветает по-прежнему. Местные не гнушаются быть проводниками-организаторами незаконной охоты для приезжих богатых браконьеров. Некоторые этим регулярно зарабатывают. Бытовое браконьерство, для личных нужд, тоже имеет место. Но, с моей точки зрения, это менее опасно, чем организация охот ради развлечения приезжих, трофейная охота. Если в первом случае – это вопрос выживания, то во втором – способ обогащения. Грешат этим и власти предержащие всех мастей, от глав поселений до правоохранителей. У этих просто есть лишние средства, а значит, возможность покупать внедорожники, снегоходы, квадроциклы, дорогое оружие и т.д., говорит алтайский эколог Алексей Грибков.

Сейчас рынка сбыта шкур барса уже нет, но он часто попадает в петли, расставленные на кабаргу и других животных

По его словам, в 2017 году в Кош-Агачском районе одни браконьеры перестреляли восемь козерогов на территории Национального парка "Сайлюгемский", другие – убили самку краснокнижного алтайского горного барана (аргали) и двух ее ягнят. Местные были уверены, что это дело рук приезжих. Позже выяснилось, что к первой истории причастны главы трех алтайских сел.

Подтверждает это и Денис Маликов.

Сейчас рынка сбыта шкур барса уже нет, но он часто попадает в петли, расставленные на кабаргу и других животных. Мускус кабарги до сих пор дорог. Так охотники создают угрозу для барса. Один браконьер может поставить 50–200 ловушек, объясняет Маликов.

Поэтому каждая из 53 снежных кошек, которые остались сейчас в долине реки Аргут и на Курайском хребте, несмотря на старания экологов, каждый день рискует стать жертвой браконьеров.